успех на стороне активных!

Мать

  • Рики Тики Тави . "Циничные рассказы" 16+

Надежда Сергеевна провожала сына в армию. Провожать она начала ещё до его (сына) зачатия, и очень в этом преуспела: забросив насущные нужды,только и делала, что ставила свечи, целовала иконы, молилась и думала думу горькую, как уберечь свою кровинушку от отдавания долга государству и много чего надумала, но тут пришла повестка, и все думы разом прекратились, некогда стало, надо было плакать, бить поклоны и причитать. Занятие это так захватило Надежду, что она чуть было не прозевала день, когда нужно было заканчивать со свечками и причитаниями и накрывать на стол. Убитая горем и неизвестностью Надежда Сергеевна расставляла влажные от слез столовые приборы, а Сашенька, ненаглядная двухметровая кровинушка, с такими же оболтусами уже успели убить свои вкусовые рецепторы слегка разведённым чистым спиртом, и, пребывая в излюбленном - "ты меня уважаешь?" - состоянии русского человека, минуя прощальный домашний ужин со слезами, свечками и напутствием, были погружены в растрескавшиеся плацкартные вагоны. Взволнованных родственников - видевших своих чад в таком состоянии впервые - оттеснили от вагонов, и под хрипящую из искореженных репродукторов бравурную музыку поезд тронулся. Застучали колеса и тронувшаяся от переживаний Надежда, скользя по желтому льду и проваливаясь в грязные сугробы, набирая скорость и оставляя за собой след из мокрых носовых платков, помчалась за железнодорожным составом, увозившим её кровиночку в те места, куда женщин не пускали, а если и пускали, то по кругу, большому секрету и вскладчину.

На крыльях отчаяния и материнской любви Надежда Сергеевна взлетела на подножку последнего вагона и, цепляясь за обледенелые поручни, принялась кричать в покрытое грязевыми разводами стекло. Состав тем временем разогнался; барабаня от холода и ужаса золотыми слитками зубов, Надежда Сергеевна стала биться грудью в дверь, изо всех сил держась руками и ногами за скользкие и холодные поручни, но шуба, кофта и слабая физическая подготовка не дали плотно упакованным в бюстгальтер грудям достучаться хоть до кого-нибудь. Перрон давно закончился, состав с ревом понёсся вперёд, ветер свистел в ушах, раздувал Надежде рот и замысловатой мелодией вырывался из носа. Город остался далеко позади разноцветными огнями, и Надежда Сергеевна отправилась в путешествие по стране, вцепившись в вагон намертво, как энцефалитный клещ. Пронзительно вопя и соскальзывая с обледенелых ступенек, Надежда из последних сил силилась хоть что-то увидеть и хоть до кого-нибудь докричаться сквозь окошко тамбура, но вековая грязь Российских Железных Дорог похоронила эту затею на корню. Чтобы увидеть любимого сына Сашеньку, нужно было отколупать кусок чернозема, на котором при желании можно было бы вырастить урожай. Проблема осложнялась занятостью обеих рук; мысль проделать смотровое окошко носом пришла в голову Надежды Сергеевны внезапно и была незамедлительно претворена в жизнь. Вышедшие покурить в тамбур сопровождающие пьяную молодую поросль офицеры совершенно не оправдали своё гордое, воспетое Олегом Газмановым звание, слегка приобгадившись при виде приклеенной к вагону присосками родительской любви и ворочающей грязным и сопливым носом по заиндевевшему стеклу Надежды Сергеевны. После короткого замешательства был сорван стоп-кран, и Надежда, с вырванным поручнем в скрюченных пальцах, со скоростью снаряда, выпущенного из зенитного комплекса "Тополь", со свистом и воем стремительно полетела вперёд, пробивая закутанным в павлово-посадские платки телом высоченные, покрытые ледяной коркой придорожные сугробы. Красивый полёт Надежды Сергеевны грубо прервал придорожный крест, воткнутый в землю безутешной роднёй местного алкоголика, несколько лет назад аккуратно разделённого на три части товарным составом «Тамбов-Москва». Там, повисшая на рассохшейся серой крестовине, среди выцветших пластмассовых венков, Надежда Сергеевна закончила свою длинную руладу, которую начала ещё до отхода поезда.

Жившие в этой глуши нетрезвые милиционеры (которые даже не знали, что они давно полицейские) обнаружили её местонахождение совершенно случайно, когда были посланы вышестоящим начальством за опохмелом, нелегкий и опасный путь к которому - и крест был тому напоминанием - лежал через железнодорожные пути и застрявшую в мемориальных венках Надежду.

По выходе из больницы страдалицу ожидал штраф за "совершение из хулиганских побуждений действий, угрожающих безопасной эксплуатации транспортных средств" и письмо от сына Сашеньки, в котором он писал, что было ему видение, а именно –летящая, словно Карлсон, мимо окна его вагона Она, его Любящая Мать - и это, как прочла на сером листочке Надежда Сергеевна - было так величественно и прекрасно, что он сожалеет, что такое возможно только во сне.