01.08.2016

Развлечения

         Весь год Ниночка мечтала о море. Вернее не то что бы она прям мечтала, просто подруга сказала, что надо мечтать, вот она и мечтала. Просматривала рекламные проспекты, мониторила интернет, советовалась с друзьями. Она уже видела себя на берегу лагуны с совершенно сумасшедшим белым песком, в совершенно сумасшедшем белом купальном костюме, и чтобы пальмы и кокосы, и кокосы эти туземцы специально для нее, для Ниночки, срывают и большим таким мачете разрезают. И она, щурясь от солнечного света, снисходительно так берет бокал прям – и раз! Подходит к ней красавец, смуглый, в нормальных шортах-плавках, а не в синих выгоревших семейниках, как она привыкла видеть на своей речке. И – щелк! – фотография, и все ахают и радуются за нее, и подруги, и друзья, и коллеги, а ненавистники завидуют.

И вот, когда Ниночка уже почти выбрала идеальное место для своего так задолго планируемого отдыха, Родина поссорилась со всеми, с кем только можно, и бедной, ни в чем не повинной в этой ситуации Ниночки пришлось выбирать между Сочи и Сочи.

Кое-как пережив этот крайне неприятный для себя момент, Ниночка стала собираться. Были положены вечерние платья, выходные туфли, спортивный костюм (купленный, как и большинством наших соотечественников, для железнодорожно-самолетных путешествий) и купальный костюм. Именно костюм. К выбору купальника Ниночка подошла очень тщательно. Было перемерено великое множество плавательных комплектов из одной, двух, и даже четырех (включая шапочку) частей, но все было не то. Ни в одном из них Ниночка не ощущала себя так, как бы ей этого хотелось. Она уже совсем было отчаялась, как вдруг нашла «его». Белоснежный, как зубы голливудских звезд, он плавно подчеркивал неотразимые выпуклости и впуклости, ловко огибал и сдерживал рвущиеся наружу жировые складки и мощными кариатидами поддерживал Ниночкину грудь таких размеров, что в неразвитых африканских странах Ниночку бы приняли за богиню плодородия.

Итак, Ниночка была готова. Автобус – самолет – автобус, и вот она уже на месте.

Была поздняя ночь, и море переливалось, хлюпало и сверкало отражениями звезд. Лунная дорожка искрилась, дул легкий летний бриз и, благодаря заложенному Ниночкиному носу, приносил только приятные запахи. В лунном свете все выглядело таинственным и как будто в дымке. Огромные валуны на пляже казались мягкими велюровыми подушками, на которые так и хотелось плюхнуться со всего размаху. Прибой тихо шептал и играл камушками и бутылочными осколками, которые, как и весь остальной мусор, умело скрывала Сочинская ночь. Найдя свою гостиницу и получив у сонной, неприветливой девушки длинный ключ, привязанный во избежание утери к небольшому деревянному полену с выжженным на оном номером, Ниночка отправилась на поиски комнаты, где ей предстояло провести семь счастливых и незабываемых дней и ночей. Подойдя к хлипкой фанерной двери, она открыла дверь этим ключом, громадным, как у Буратино, и шагнула в мир роскоши и уюта.

Оказавшись в шестиметровой комнате, где, кроме узкой кровати, цветного телевизора «Фотон» и кондиционера, ничего не было, Ниночка растерялась. Рекламные проспекты говорили совершенно о другом. Подойдя к наглухо забитым окнам, вместо моря Ниночка увидела городскую помойку и играющего на баяне пьяного бомжа. Ниночке сразу же захотелось домой или хотя бы задернуть шторы, но их не было. Немного постояв, Ниночка решила принять душ. Войдя в ванную комнату, Ниночка замерла на месте. Душевая кабина представляла собой неопрятную дырку в полу и полиэтиленовую короткую шторку с удивительными по красоте черными грибковыми разводами. Она несколько раз ткнула кнопку на дозаторе, где должно было находиться жидкое мыло, и обнаружила внутри обмылок хозяйственного. Включив горячую воду, Ниночка долго ждала, переступая босыми ногами по скользкой кафельной плитке, потом решила, что включила, видимо, не тот кран, и, отвернув вентиль, стала ждать чуда из другой трубы. По прошествии двадцати минут Ниночка поняла, что это максимальная на сегодня температура, и вдохнув ледяные брызги, шагнула под шланг с забитой известковыми отложениями душевой лейкой. Промокнув тело серым от времени и нечастых стирок вафельным полотенцем, Ниночка стала готовиться ко сну. Отбросив в сторону скользкое покрывало ядовитой расцветки, она обнаружила под ним простынь с точно протертой посередине дыркой, на манер той, которая используется евреями-ортодоксами для продолжения рода. Недобрым словом помянув лучшую подругу, которая посоветовала мечтать, Ниночка, включив для успокоения совести неработающий кондиционер, залезла на кровать и сразу продавила ее до пола. Вспомнив поговорку, что утро вечера мудреней, Ниночка уснула.

В двенадцать дня, совершенно не выспавшись, Ниночка умылась кипятком, поскольку холодной воды днем почему-то не существовало (равно как и горячей ночью), и, получив радостную для себя информацию о штормовом предупреждении, вышла из гостиницы. Утро содрало пелену тумана и недосказанности с сочинского пляжа, и Ниночка увидела безрадостную и безжалостную картину. Это так разительно отличалось от ее представления о прекрасном, что Ниночка чуть не заплакала. Из всех представляемых ею курортно-морских прелестей были только туземцы (в синих выцветших семейниках), громко и нахально предлагавшие чурчхелу и мумифицированные трупики неизвестных науке рыб. Расстроенная штормовым предупреждением и полным отсутствием того, о чем она так долго мечтала, Ниночка посмотрела на небо и философски рассудив, что горе горем, а обед никто не отменял, отправилась трапезничать. Одним махом уничтожив недельный запас продуктов столовой номер два, Ниночка, в отсутствие солнца, решила пройтись по магазинам. Она долго гуляла по торговым палаткам, дивилась на выставленные там товары, приобрела совершенно не нужную ей заколку, всю в каменьях, тяжелую и блестящую как корона, отужинала с размахом в столовой номер шесть и, переодевшись в номере, вышла в люди.

Вечерело. Ветер почти утих и ничто, кроме ключа на полешке, не мешало Ниночке красиво дефилировать по набережной, где из каждого ресторанчика доносился криво исполняемый и столь любимый русскому народу шансон. Один из ресторанных лабухов ей особенно приглянулся. Он, соединяя пальцы щепоткой и периодически их прицеловывая, отщелкивал эти поцелуи к ночному небу и пел что-то из Сосо Павлиашвили, и Ниночка почувствовала себя на родном рынке, где таких «сосо» была куча, все так же целовали свои сложенные щепоткой пальцы, посылали ими поцелуи в воздух и нахваливали свои фрукты-овощи, а заодно и Ниночку. Растроганная приятными воспоминаниями, Ниночка сунула ему сотку, еще немного повникала в искусство и отправилась дальше. Пройдя по набережной туда-обратно и прослушав весь тюремный репертуар за последние двадцать лет, Ниночка почувствовала себя так, словно сама отмотала срок, чему в немалой степени способствовал контингент отдыхающих.

Спустившись к морю, где местная детвора курила и пускала блинчики, Ниночка тоже швырнула кирпич на счастье. Проскакав до середины акватории и сбив буек, он канул в бездну - и мальчишки посмотрели на Ниночку с уважением. Вернувшись в гостиницу, лежа на неудобной и тяжелой, как мешок с песком, подушке, Ниночка загадала, чтоб завтра было солнце и, обволакиваемая со всей нежностью легким, приятным, стоячим сорокадвухградустным ветерком, уснула с ожиданием того, что завтра, несмотря ни на что, она будет купаться, загорать и участвовать в каких-нибудь играх. Забегая вперед, скажем, что именно так все и приключилось.

Продрав с утра глаза и приняв необходимую для поддержания жизни порцию пищи, Ниночка отправилась на городской пляж, разделенный уходящими вдаль волнорезами, с которых прыгали отважные ныряльщики. Легким и изящным движением Ниночка сбросила с плеч накидку, в которую можно было без труда спрятать «Жигули», и оглянулась в поисках места, где бы она могла прилечь. Вокруг была каменистая пустыня, и вкупе с бетонными волнорезами создавалось впечатление какого-то апокалипсиса. Выложив из громадных каменных плит основание для своего ложа, Ниночка улеглась и стала похожа на монументальный (без соблюдения каких либо пропорций) памятник работы Церетели. Порадовав своим видом окружающих, Ниночка решила искупнуться. Плавать она любила, утонуть совершенно не боялась (вопреки законам природы, вода ее не принимала), и Ниночкины друзья часто шутили, что она не тонет по известной всем причине. Поскальзываясь и приседая на острых камнях, Ниночка попыталась грациозно, насколько это было возможно, войти в воду. Ей это почти удалось, но услышанный вопль «чурчхела» сбил купательный Ниночкин настрой, и она поковыляла назад за вкусным соком, налипшим на волосатую веревку. Море все еще штормило, и Ниночка решила немного повременить с купанием. Вместо этого она, заложив чурчхелу за щеку, отправилась на пирс, с которого молодая и спортивная часть населения прыгала вниз в море, а некоторые, особо бесстрашные, тоже прыгали, но не в само море, а на большую синюю воздушную подушку, и та подкидывала находящихся на ней жаждущих острых ощущений экстремалов высоко в воздух. Прыгать Ниночка совершенно не собиралась, она просто хотела насладиться зрелищем резвящихся парней, тем более что такого количества тестостерона в одном месте не видела никогда, чтобы потом, в своих вечерних грезах, воссоздать по памяти особо понравившихся. Внезапно ее нога поехала по скользкому, облепленному зелеными водорослями бетону и Ниночка, не успев даже испугаться, полетела вниз в крутом пике и угодила точно в центр надувной подушки. От удара все эти, казавшиеся сильными, а по сути немощные существа разлетелись в разные стороны (разбрызгивая остатки тестостерона), каждый на свое расстояние, которое напрямую зависело от их собственного веса, веса Ниночки и от их приближенности к ней. Сама же Ниночка отпружинила и тройным сальто, почти без брызг, вошла в море, выбросив столб воды такой высоты, что сбила чайку. Достигнув дна, которое по своей глубине не уступало Марианской впадине, Ниночка устремилась на поверхность, и чудом избежав кессонной болезни, повторным ударом снизу довершила начатое, сбросив повторно еле вылезшую и отплевывающуюся от воды мужскую массу обратно в Черное море и продырявив дорогой аттракцион купленной накануне заколкой. Сквозь свист вырывающегося из пробоины воздуха, Ниночка слышала хохот, доносившейся с пляжа и всех пирсов и волнорезов Сочи. Сделав вид что ей наплевать и, в общем-то, все равно, Ниночка пустила фонтанчик воды изо рта и аккуратно лавируя между мужчинами, огрызками и целлофановыми пакетами со всеми существующими логотипами, поплыла к берегу, где собиралась пережить приключившейся с ней позор. Красиво суча перед собой руками, подталкиваемая попутным ветром, она как на парусах понеслась к каменистому пляжу. Добравшись, Ниночка собралась вылезать на берег, но не тут-то было. Море полюбило Ниночкино тело и просто так отпускать не собиралось. Большие штормовые волны, совершенно не чувствующиеся в открытом море, у берега превращались в агрессивные полутораметровые цепкие руки и тащили ее тело назад. На великое Ниночкино счастье, вся команда, пострадавшая от Ниночкиного нападения, осталась на пирсе зализывать раны и теперь с большим интересом наблюдала за Ниночкиными потугами. Делались ставки: вылезет – не вылезет, и если вылезет, то когда. Пока что Ниночка полностью оправдывала их надежды. Как только она, цепляясь за облепленные водорослями камни,  подгребала к берегу, как волна шлепала ее по заднице и, кувыркаясь, уволакивала за собой. Кувыркавшаяся вместе с ней Ниночка ободрала все выступающие части тела о казавшиеся такими гладкими камни, и после десятого сальто решила попытать счастья на волнорезе. Подплыв к торчащей на отвесной стене лестнице, Ниночка стала вытаскивать свое тело и уже почти (к разочарованию присутствующих) выползла наверх, как вдруг ржавое железо не выдержало Ниночкиного напора, и видавшая виды лестница оторвалась вместе с огромным куском бетонного волнореза и Ниночка, как в замедленной съемке, постепенно набирая скорость полетела вниз, прижимая к груди ржавые прутья вместе с куском бетона. Погружаясь в мутную воду, Ниночка видела изумленные и восторженные лица зрителей сверху. Кое-как спихнув с себя средства утопления, Ниночка выплыла на поверхность и, кашляя и чихая, вцепилась всеми двадцатью пальцами в испещренный морской водой и временем бетон. Поощряемая аплодисментами, Ниночка, как скалолаз, вскарабкалась по отвесной стене, вдавливая попадавшихся на пути крабов в их дырки обитания, но не удержалась и,  к восторгу зрителей, соскользнула, оставив верх уже не белого купальника на зеленой, склизкой стене. Второй раз заниматься скалолазанием Ниночка не рискнула и решила вновь попытать счастье на камнях. Между тем на берегу собралась толпа, из которой раздавались разного рода советы. Ниночке запомнился один, суть которого заключалась в том, что ей нужно выйти в открытое море и там переждать шторм, который неизвестно когда должен закончиться. Был послан гонец с целью узнать прогноз погоды. Вернувшись, тот сообщил, что, по предварительным данным, штормовая непогода закончится в пятницу. Учитывая то, что сегодня был понедельник, всерьез этот совет никто не воспринял. Теперь уже вытащить Ниночку считалось спортивным интересом. Было решено вызвать спасательную команду, которая явилась через сорок минут и представляла собой группу из трех нетрезвых мужчин в красных (опять же выцветших) трусах, в одном из которых Ниночка опознала вчерашнего певца, который, по привычке сложив щепоткой пальцы, поцокал и предложил положиться на волю бога. После чего, сославшись на неумение плавать, ушел. Ниночка пообещала себе, что если выживет, потребует назад свою сотку. Наглотавшись соленой воды, избитая камнями и волнами, осмеянная толпой, совершенно изможденная борьбой за выживание Ниночка решила покориться судьбе, устало рассудив, что рано или поздно прибой выбросит ее на берег.

Спас Ниночку вызванный кем-то вертолет МЧС, который, зависнув над еле живой, барахтающейся в волнах Ниночкой, сбросил ей толстый канат. Обхватив его непослушными руками, раскачиваясь и поворачиваясь в разные стороны, в белых трусах (без верха), синяя от холода и красная от стыда, Ниночка была похожа на российский флаг, который поднимают на спортивных соревнованиях под аплодисменты и гимн.

На вопрос пилота, куда ее отвезти, Ниночка крепко обняла его дрожащим, сильно исхудавшим в борьбе со стихией тельцем и, отцепив от остатков плавательного костюма ключ на березовом полене и тыча в него пальцем, ответила: «Только не туда». Через месяц они поженились.