успех на стороне активных!

БЭТМЭН. Глава Четвертая. Святилище.

Визг ржавых петель на время развеял наваждение и привел Ивана в чувство. Скорости, с которой он влетел внутрь, захлопнул дверь и накинул засов, позавидовал бы любой профессиональный атлет. Сердце в груди бешено колотилось. Пытаясь отдышаться, он напрасно всматривался в окружающий его мрак. Не слушающимися руками Ваня нащупал рюкзак, извлек маленький фонарик. Слабого луча едва хватало, чтобы осветить ближайшее к нему пространство. Было тихо, пахло ладаном и сырой штукатуркой. Внезапно он услышал еле слышный скрежет снаружи двери, словно кто-то вел осколком стекла по неровному металлу. С визгом он обернулся - в световом круге фонарика на входной двери разрасталось и сверкало белое пятно инея. Пахнуло холодом. Сквозь щель под дверью струился и подползал к Ваниным ногам белый туман. То, что это было ненормально, он понял сразу. Но что делать и как поступать в этой ситуации – понятия не имел. В голове была каша из случайно прочитанного или услышанного. В качестве экстренного варианта в памяти всплыло: все посыпать солью, нарисовать на своей одежде маленькие крестики и прочитать отпугивающее демонов заклинание. Ни соли, ни мела у Вани с собой не было, поэтому эта часть народного творчества отпала сама собой. Что касается волшебного четверостишия, то в голове тоскливо носилась неизвестно откуда взявшаяся пошлятина.

- С дуба падают листья ясеня, - почти фальцетом выдал Ваня и сам оторопел от такого. С той стороны двери реакция, видимо, была такой же. Скрежет прекратился. Ване даже послышались удаляющиеся шаги. Стараясь не шуметь, на цыпочках он подошел к двери с надеждой заглянуть в замочную скважину. Удар в дверь был такой силы, что снежная изморозь повисла облачком, в ушах зазвенело. Ваня попятился, споткнулся о рюкзак и завалился на спину, луч фонарика погас. Вновь накрывшая его темнота вызвала первобытный ужас. Неспособность что-либо видеть делала его беспомощным и жалким. Все, кроме одного – дверь. Он отчетливо ее видел в клубах белого дыма, который стекал вниз и уже окружал его полукольцом. Иван понял, что если круг замкнется – ему конец. В кромешной темноте он стал шарить руками вокруг. Спасительный рюкзак был рядом – в нем нащупал толстую связку стеариновых свечей. Он понял, что в этом его спасение. Чиркнув сразу двумя спичками, Ваня стал палить свечи, предусмотрительно разламывая каждую пополам: что бы больше было. Через двадцать минут судорожной работы все пространство вокруг него полыхало желто-оранжевым ковром. От малейшего движения веселые огоньки дружно пускались в пляс, отбрасывая чудные тени на старые стены; стало теплее, и Ваня немного успокоился. Покосившись на входную дверь, с радостью обнаружил, что изморозь исчезала, а белый дым больше не клубился. Он ощутил себя хозяином положения и стал осматриваться по сторонам. Место, хорошо знакомое и посещенное не один раз, казалось совсем иным. А от пережитого еще несколько минут назад и совсем не тем, чем кажется. Мысль, еще высказанная Гоголем, о том, почему нечисть живет там, где ее в принципе быть не должно - обрела сегодня реальное обоснование. Видимо от пережитого, мысль дальше развиваться в голове у Ивана не стала, да и к философии обстановка явно не располагала. Иван стоял под центральным куполом. Даже зажженных свечей не хватало, чтобы разогнать его мрак, и купол казался темным и бездонным колодцем. Лишь слабые всполохи далекой грозы подсвечивали высокие окна, добавляя мистицизма и таинственности в это и так не простое место. На стенах, куда дошел свет свечей, вырисовывались лики непонятных и незнакомых Ване святых. Они взирали на него как-то удивленно: кто посмел нарушить вековую скуку, а главное, чем все это закончится. Вконец осмелев, он почесал живот.

·         Ладно, ладно. Сейчас все решим, - непонятно кому деловым тоном пробасил Иван, - сейчас разберемся.

С чем или с кем разбираться - понятно не было ни ему, ни многочисленным святым, чьи лики приобрели слегка удивленное выражение.

-Эге-е-е-й! Эй! Эй! – Внезапно прокричал Ванька, сложив ладошки рупором, и с наслаждением вслушался в эхо, троекратно уносящееся в темную высоту зала. Свет от огарков нервно заплясал, выхватывая и проецируя на древние стены странные картины, сложенные из остатков шевелюры Ивана и округлостей его тела. Во всполохах огня казалось, то ли дьявол склонил рогатую голову, то ли взметнулись крылья ангела, то ли в пролет вокзала въезжает скорый поезд. Из-за этого и без того скорбные лики святых показались еще более скорбными, а перспектива бытия еще более туманной. Наоравшись вволю, Иван облизнул пересохшие губы и замурлыкал пошлый мотивчик. Настроение резко улучшалось, а избыток дурной энергии, накопленной с детства, побуждал к действию.

(Продолжение следует…)