18.11.2016

Развлечения

 Как и многие молодые люди, лишенные разностороннего образования, понятие о народных танцах Иван имел очень поверхностное, что совсем не мешало ему.

Не раз по телевизору, особенно в преддверии всенародных праздников, он видел выступления народных коллективов всех возрастов. Разодетые в цветастые рубашки и платья, накрашенные, как дешевые трансвеститы, танцоры вытворяли на сцене немыслимую пошлятину под не менее вольное исполнение народных мелодий. Иногда фетишизм народного хореографа взлетал до немыслимых высот, и  тогда в ход шли бутафорские самовары, цветастые платки, деревянные ложки и даже скрипучая телега с ворохом сушеной травы. Бравые парни бегали по сцене с чучелом коровы, а аляпистые девки гремели расписными алюминиевыми ведрами. Ускоряющийся темп балалайки, цветастое тряпье и псевдо народный окающий акцент производили на слушателей гипнотический эффект. Начинало тошнить, хотелось водки и грязного секса, на худой конец, метнуть пустую бутылку в витрину магазина или автобусную остановку. Все вместе это напоминало какой-то немыслимый шабаш, еще более страшный, чем на Лысой горе, потому как конец казался еще более страшным и непредсказуемым. От этого хотелось, что бы он наступил, как можно скорее. Как правило, после номера, зал взрывался записанными на ленту аплодисментами. А, отъезжающая в перспективу камера, выхватывала неподвижно сидящие тела и пригнувшиеся спины, убегающие в буфет.

Вспомнив, таким образом, некоторые элементы народного танца, Ваня решил начать с молодецкого похлопывания ладонями по голеням. Наклонившись, насколько позволяла комплекция, он стал похлопывать по голенищам сапог. Аккомпанируя себе непонятными звуками – в голове звучала величавая народная песня – Ваня стал убыстрять темп, хлопая по голенищам так, что стало отдаваться эхо. Далее технология народного танца требовала перемещения постукивания вверх – к коленям, бедрам, животу и груди. После чего, видимо, должен был настать апофеоз в виде присядки. Продолжая постукивания, Иван стал потихоньку разгибаться. Лицо его было пунцовое, в глазах бегали огоньки. Обстучав голени и живот, ладони переместились на грудь. И тут ему вспомнилась пожилая полногрудая цыганка с местной ярмарки.  Закинув голову и выгнув спину, она так интенсивно трясла грудью  и плечами, что тяжелое колье из начищенных медяков сверкало и звенело. Видимо под воздействием гипнотического воспоминания, Ваня попытался прогнуться назад и потрясти плечами. И тут танцевальный угар покинул Ивана. Он понял, что потерял равновесие и падает навзничь. Встреча затылка с каменными плитами явно не сулила ничего хорошего его организму, и, коль хозяин идиот, организм решил инстинктивно бороться за выживаемость.

Пытаясь сохранить равновесие и  выпрямиться, Ванька замахал обеими руками в сторону противоположную падению. Отчаяние придало небывалую силу его далекому от физического совершенства телу, его перегнуло и понесло в противоположную сторону. Старые стены храма вновь раскрасили отблески пламени от раздутых свечей. Лики святых, казалось, уже с нескрываемым интересом наблюдали за происходящим. Вековая мука надоела, хотелось хлеба и зрелищ. Со стороны действо напоминало доисторическую пляску вокруг костра, когда убиенный мамонт обеспечивал семейство пищей, а охотника - славой. Неровный пол сыграл с Иваном злую шутку. Когда спасительная стена была уже рядом, он зацепился каблуком за каменный выступ и, взмахивая руками, его вновь понесло в другую сторону.

В этот момент из дальней коморки в противоположном конце храма вынырнула местная юродивая, тащившая  неизвестно чем набитую огромную авоську. Грохот и непонятные крики в этом тихом и забытом месте привлекли ее вездесущее внимание. Ее взору открылась удивительная картина. Неистовое пламя свечей отразилось в ее глазах, и ноги приросли к каменным плитам. Не в силах пошевелиться, завороженно наблюдала за древним ритуалом. Она ощутила непреодолимую потребность слиться в экстазе яростного танца.

– Хари Кришна, Кришна Хари,- простонала она, и слезы радости покатились по впалым грязным щекам. Ритмично покачиваясь, она завороженно наблюдала за мечущимся между стенками Иваном. Многорукий Шива предстал ее честному взору. Да, конечно, судя по виденным картинкам, божество представлялось несколько иным и не столь пугающим. Но, - подумала она, - и мы не в Индии, Россия все-таки преображает по-своему. Решение принести себя в жертву великому божеству созрело немедленно. Оставалось выбрать приемлемый способ. Вырезать себе безболезненно сердце и положить к ступням Бога, как требовалось по легенде, она не решилась. Крови она боялась, да ножика под рукой тоже не было. Обилие пляшущих огней навело на мысль о святом самосожжении. Это, казалось,  и проще и быстрее. Бросив авоську, она решила, для начала, прочитать мантру, а потом уж предаться очистительному огню. Что заставило ее остановиться и сбросить оковы гипнотического дурмана  - не понятно. Пятясь назад и мелко крестясь в области живота, она выдавила костлявым задом входную дверь и вытянула авоську. Глухо хлопнув, тугая пружина вновь отделила мир обыденный от потустороннего. Громыхнул засов.

К тому времени Ивану благополучно удалось завершить танцевальные упражнения. Спасательным кругом, за которой тот ухватился мертвой хваткой во время очередного прохода, оказался кусок электрического провода, небрежно закрепленного на старой штукатурке. Только когда эротические конвульсии на проводе закончились, Ваня выпустил провод из натертых ладоней. Прижавшись спиной к холодной стене, он дрожащей рукой нащупал спасительную флягу на поясе. Прикончив половину, закрыв глаза, он поблагодарил за чудесное спасение всех известных ему жителей потустороннего мира. Первой строкой, озвучив имя местного электрика, года два чинившего здесь электрическую проводку

От выпитого стало веселей, привычно заиграли краски, мир успокоился, перестал вертеться и обрел правильные очертания. Отлепившись от стены, сделал неуверенный шаг. И тут новая мысль посетила его! Он вновь утвердился в своем исключительном предназначении, ради которого он сюда шел, ради чего он испытал все эти нечеловеческие муки.  Сегодня. Сейчас. Финал уже близок. Праведный огонь вновь вспыхнул в его глазах. Шагнув в темноту, он двинулся вдоль шершавой стены. Наконец, дойдя до поворота, обнаружил небольшую дверь. Сердце застучало в предвкушении. Он надавил на ручку и толкнул дверь внутрь, та тихо открылась. Испытывая необыкновенный подъем, даже внутреннее возбуждение, провидец шагнул в темноту.

Продолжение следует...