06.10.2016

Развлечения

Игорь Геннадьевич стал православным активистом. Неприятность эта с ним произошла второго августа, во время купания, когда он, выкрикивая лозунги "За ВДВ!!!", совершил изменивший его жизнь прыжок с фрагмента фонтана "Дружба народов", что на ВДНХ, забравшись на плечи облитой позолотой таджикской  девушки с копной травы, которую так щедро поставлял (и продолжает поставлять) Таджикистан. Ударившись о кафельное дно фонтана тем местом, которое в процессе эволюции природа вырастила для защиты мозгов у особей, сумевших таковыми обзавестись, Игорь Геннадьевич долго смотрел на летающие вокруг него светящиеся точки, пару раз вдохнул тёплую грязноватую воду вместе с монетками, брошенными гостями столицы в надежде остаться в этой столице навсегда, после чего, уже в реанимации, вследствие гипоксии мозга, поговорил с богом, от которого получил подряд на совершение добрых, столь необходимых человечеству, дел, и очнулся уже православным активистом. Вернувшись домой, он первым делом выгнал старенькую мать, женщину глубоко образованную, осмелившуюся сказать что только труды врачей спасли его от закапывания во сыру землю, и показательно спалив на балконе дотла Большую Медицинскую Энциклопедию, сколотил из старой деревянной лестницы крест и воткнул его в кадку на балконе, где ещё вчера пытался вырастить (для собственного пользования) виноград "Изабелла". Выполнив дневную норму добрых православных дел, Игорь Геннадьевич удовлетворенно вздохнул и уселся перед телевизором, потягивая пивасик с чипсами. Лениво щёлкая пультом и почесывая свою гордость, заметную только при ближайшем рассмотрении, да и то после душа с очень горячей водой, Игорь Геннадьевич наткнулся на репортаж с выставки изобразительного искусства, где демонстрировались античные статуи, под фиговыми листочками которых оскорбленный Игорь Геннадьевич  уловил скрытую до поры до времени страшную угрозу обществу. Возмущённо ловя открытым ртом воздух, Игорь Геннадьевич  бросился выяснять, в каком именно музее выставляется сей стыд и срам, которому в православном и высокодуховном обществе нет места. Название "Третьяковская галерея" ни о чем ему не сказало, и, разузнав у Яндекса точный адрес Содома и Гоморры, Игорь Геннадьевич в выглаженной  утюгом (используемым им в девяностые для совершенно других целей) тельняшке, вооружившись молотком и фолиантом с выдавленным на обложке крестом, украденным из прикроватной больничной тумбочки, отправился защищать Православную Русь. Насвистывая песню лучшего друга бывшего мэра и борца с бездуховностью, творчество которого началось с гимна 90-х "Путаны", продолжилось "Есаулом", а завершилось искропомётной композицией о столице нашей родины Москве, в которой звонят колокола и золотые купола, Игорь Геннадьевич  вышел из дома. Добравшись до Третьяковки, новоиспеченный борец с безнравственностью столкнулся со злой и черно-серой  толпой таких же единомышленников и безграмотных бабок, которые, истачая ненависть и потрясая кулаками и плакатами, заплевывали жаждавших искусства посетителей музея. Игорю Геннадьевичу эта идея понравилась, и он от всей души харкнул в проходящую мимо милую даму, которая на поверку, к великому несчастью для бывшего вдвшника, оказалась мастером боевых искусств. Стерев с лица след от модного сапога 37 размера, Игорь Геннадьевич понял что борется как-то неправильно и с риском для себя. В его оставшуюся после столкновения с дном фонтана часть мозга пришла мысль, что совсем необязательно подвергать свою жизнь опасности. Для этого существуют соответствующие органы, главное вовремя дать наводку. Вернувшись в свою штаб-квартиру, Игорь Геннадьевич убрал на антресоли прохладный утюг, по привычке положил тяжёлый молоток рядом с входной дверью и взял трубку телефона. Потыкав толстыми пальцами с обгрызенными ногтями в заветные цифры и на всякий случай изменив голос, Игорь Геннадьевич гнусаво сообщил представителям власти, что его религиозные чувства глубоко оскорблены проходящей в Третьяковке выставкой и, не дожидаясь ответа, повесил трубку. Оставшись страшно довольным собой, Игорь Геннадьевич взял засаленный путеводитель по нравственности, ознакомился с  оглавлением и, закончив чтение строчкой "тираж 32876 экземпляров",  сладко задремал.

И снилось Игорю Геннадьевичу, будто гуляет он по райским (а как же иначе) кущам, и встречает его седовласый, в белой ночной рубашке, старец, вся грудь которого в орденах, и, поправляя на голове засаленную кепку, надетую поверх митры, говорит, слегка картавя: "Верной дорогой идёте, товарищ!" И протягивает ему руку для поцелуя, на которой (под золотыми часами марки "Брегет") синими тюремными чернилами коряво написано "Кирюша". По-собачьи лизнув руку, Игорь Геннадьевич преданно, снизу вверх взглянул в доброе лицо пастыря душ человеческих. Похлопав снисходительно Игоря Геннадьевича по щеке, пастырь отошёл в сторону - и увидел Игорь Геннадьевич в куче сухих веток привязанную к столбу свою школьную учительницу по астрономии, Наталью Сергеевну, с портретом Дарвина, прибитым к иссохшей груди, которая протягивает к нему руки и кричит: "Вспомни чему я тебя учила!!!!!", а чуть поодаль, на клиросе, организованно, в три ряда стоит хор упитанных, похожих на депутатов Госдумы людей, в черных юбках в пол, которые после длинного и торжественного вступления по сигналу дирижера затянули "Пока живут на свете дураки, обманом жить, нам, стало быть, с руки".

Присмотревшись повнимательней, Игорь Геннадьевич узнал в дирижере любимого одинокими дамами автора и исполнителя, при прослушивании песен которого отчаявшиеся женские души ещё на что-то надеются. Повернув в сторону Игоря Геннадьевича лицо с прилипшим к нижней губе тлеющим бычком, артист вопросительно взглянул на позвякивающего медальками старца и, получив утвердительный кивок, развернулся к хору, щелчком отбросив дымящийся окурок в наваленные под учительницей сухие поленья, и, постучав дирижерской палочкой, потребовал полного к себе внимания. "Гори-гори ясно, чтобы не погасло" - исполняет ... Послышался голос слева, и Игорь Геннадьевич, к своей радости увидел крайне популярную среди набожной части населения народную избранницу, с седым неопрятным пучком на затылке, которая даже в рекламе шоколадного мороженного смогла углядеть пропаганду гомосексуализма и орального секса.

Тем временем костерок разошёлся, и Наталья Сергеевна, весело потрескивая портретом Дарвина и крепдешиновой юбкой, с криком "И все-таки она вертится!", охваченная огнём как торт дожившего до ста лет именинника, ярко вспыхнув, растворилась в ночном небе. Игорь Геннадьевич проснулся.

Вечерело. Сонные воробьи лениво грелись на подоконнике. Мокрый от духоты и пережитого во сне, Игорь Геннадьевич долго лежал, уставясь в обветшалый потолок, весь покрытый трещинами от времени и бездействия ответственного квартиросъёмщика. Чем больше он смотрел на причудливый узор отваливающейся штукатурки, тем больше он утверждался в мысли, что он избранный. Он, Игорь Геннадьевич, избран там, наверху, и он был готов нести свет в заблудшие души.

   Прошёл год. Не было ни дня, чтобы Игорь Геннадьевич не боролся с врагами, гомосексуализмом и бездуховностью. С утра и до обеда Игорь Геннадьевич читал молитвы и пел псалмы, а отобедав, чем бог послал, отправлялся на Священную Войну. За эти триста шестьдесят пять дней Игорь Геннадьевич умудрился поучаствовать в закрытии тридцати четырёх выставок, шестнадцати концертов, девяти театральных постановок, посадил в тюрьму сорок два человека (оскорбивших его религиозные чувства) и лично принял участие в вырубке парка, где, по его мнению, должен был быть воздвигнут храм, и где подобные ему люди обретали спокойствие и материальное благополучие.

И вот наступил Тот День. Надев православную тельняшку (на груди и на спине которой Игорь Геннадьевич собственноручно вышил разноцветными мулине ажурный крест) и выкопав уже успевший пустить корни сколоченный собственноручно крест из кадки на балконе, Игорь Геннадьевич, скотчем примотав к нему портрет действующего президента, вышел из дома совершать добрые и высокоморальные поступки. На этот раз требовалось разогнать выставку с пластмассовыми динозаврами, которые своим существованием опровергали любые доказательства существования того, в кого так свято (после кислородного голодания мозга) верил Игорь Геннадьевич.

Вот она, святая инквизиция 21 века. С клиническим диагнозом, в расшитой узорами тельняшке, с деревянным, выпачканным землёй крестом наперевес, канистрой  бензина для поджога в правой руке и двумя чекушками водки внутри взращенного в процессе эволюции организма.

Динозавры радовали детей в одном из павильонов ВДНХ, где, собственно, все и началось ровно год назад, 2 августа, в день ВДВ. Для того, чтобы попасть (и напасть) на кощунственную выставку, глубоко оскорбленному Игорю Геннадьевичу потребовалось пройти мимо много значащего для него фонтана, с памятной позолоченной таджикской девушкой. Монетки, проглоченные им во время купания год назад, и так и не сумевшие найти выход, застряв где то глубине Игоря Геннадьевича заставили его отклониться от заданного курса, и подойти к красиво поблескивающей воде. Как бывший вдвшник просто так постоять рядом с фонтаном, как обычный гражданин, он не мог.

Подвернув штаны и сдавив в зубах пластмассовую ручку канистры, Игорь Геннадьевич, с крестом под мышкой, полез по мокрому и скользкому сельскохозяйственному объекту, туда, наверх, где колосились золотые снопы пшеницы, круглые, похожие на маленькие солнца подсолнухи и необыкновенной красоты листья и соцветия конопли, за употребление которой в данный исторический период можно сесть далеко и очень надолго. Балансируя на скользкой пшенице, православный активист, потрясая портретом президента на кресте, издал вопль, который должен был означать радость просветления и победы невежества и мракобесия над разумом. Победно вскинув сжатую в кулак правую руку, Игорь Геннадьевич потерял равновесие, и нелепо загребая руками, попытался удержаться в центре самого известного фонтана СССР, но заряженный водкой организм не дал ему это сделать, и смешно выбросив вперёд ноги, Игорь Геннадьевич со всего размаху сел на бронзовую, покрытую позолотой главную сельхозкультуру страны.

Ощутив в себе нагретый солнцем большой и  твёрдый инородный предмет, Игорь Геннадьевич, певший до этого в караоке только "Владимирский централ", помимо своей воли открыл в себе новые неограниченные вокальные возможности. Взяв "фа" третьей октавы - ноту, на которую была способна только величайшая сопрано мира Мария Калласс - Игорь Геннадьевич, похожий на тряпичную куклу на кулаке кукловода, с болтающимися ножками, нанизанный на растущую в центре фонтана золотую толстую пшеницу и боясь выпустить из рук смастеренный с душой крест, со скрипом садился на стебель все глубже и глубже, пока не упёрся в то место, из которого художник К.Т. Топуридзе его вырастил.

К несчастью (или к счастью) для Игоря Геннадьевича неработающий до сих пор фонтан, решив порадовать посетителей, издал несколько пробных всхлипов, а затем, мощно, как в былые времена, когда вождь был ещё жив, а  деревья ещё маленькими, выпустил, словно из брандспойта,  водяные струи такой силы, что подброшенный ими Игорь Геннадьевич с лёгкостью воспарил над выставкой, словно Любовь Орлова над манежем в фильме "Цирк", оставив на золотой пшенице проглоченные годом ранее и нашедшие выход только сейчас монетки.

Поражённые столь фантастическим зрелищем жители  Москвы и гости столицы, которым посчастливилось в тот день находиться на ВДНХ, не забудут этот день никогда. Над высокими струями главного фонтана страны, известного как "Дружба народов", в окружении шестнадцати прекрасных золотых девушек, подсвеченный фонарями и вечерней радугой, в небе парил бывший ВДВ-шник, а ныне православный активист Игорь Геннадьевич Покобатько, с вышитом крестом на тельняшке, с примотанным скотчем портретом президента к разломанной деревянной лестнице в одной руке и канистрой бензина в другой.

Арестованному уже в больнице людьми в серых костюмах, отслеживающими любые действия так или иначе связанные с малейшим упоминанием о действующем президенте, патриархе и РПЦ , Игорю Геннадьевичу было предъявлено обвинение в богохульстве и оскорблении чувств верующих. Так как обвинение зачитывалось находящемуся в коме Игорю Геннадьевичу, то возразить он ничего не мог, и, не приходя в сознание, был переведён в следственный изолятор  Лефортово, откуда (по прежнему в забытьи) был этапирован в лагерь, где принимал активное участие в лагерной самодеятельности, изображая труп В.И. Ленина в пьесе, поставленной и написанной местным авторитетом по кличке Вовка-Коммунист, а поздними вечерами принимал пассивное участие в ночной жизни коллектива.

Се Ля Ви.