Есть категория женщин, гордо именующих себя  емким определение «яжмать».  Как правило, женщины эти толсты, неопрятны и с обязательным жирным ребенком рядом. Ребенок этот (независимо от пола) почти всегда является точной копией своей «яжматери».

«Яжмамаши» всегда держат своих драгоценных отпрысков за руку, а иногда и за обе, усаживают на свободные места (независимо от возраста) и – при отсутствии оных - на чужие колени. «Яжмать» позволяет ребенку все, кроме одного, а именно любое действие связанное с физической активностью или любой другой деятельностью, так или иначе с движением связанной.

Вера Васильевна являлась яркой представительницей движения «яжмать». Сама Вера Васильевна воспитывалась в обычной семье, с обычными родителями, в школе даже была вынуждена посещать различные кружки и секции, подолгу нигде не задерживаясь ввиду лени и непроходимой тупости. Школа, педучилище и, внимание! - замужество с последующим рождением ребенка. Вот тут-то Вера Васильевна и поняла свое предназначение. Она Мать. Мать с Большой Буквы. И не просто с большой, а гигантской, заглавной и светящейся. Полное отсутствие мозгов и какого-либо движения, как физического так и духовного, превратили и без того далеко не хрупкую Веру Васильевну в необъятный рыхлый шар, что, впрочем, ее нисколько не расстраивало, поскольку она могла поглощать любую пищу в совершенно ненормальных объемах, что с превеликим удовольствием и делала, да не одна, а в компании с сыном, в котором души не чаяла, и который стремительно догонял мать по весу и интеллекту (если это определение вообще применимо в данном случае).

Этим жарким летним днем Вера Васильевна запланировала поход на речку. Планировала она это давно, но так как речка находилась на расстоянии километра от дома, поход все время откладывался, но сегодня звезды сложились, и этот День настал.

С утра были сварены: яйца, курица, эти яйца снесшая, сосиски, крупная картошка и кусок мяса,  куплены квас, ситро, бледные помидоры, сок и колбаса, зелень, чипсы и шоколадные батончики, немного конфет для восстановления сил и арбуз, громадный, как грудь Веры Васильевны. При выборе сего чуда природы Вера Васильевна это чудо долго нюхала, постукивала, искала хвостик и желтый кружок, означавший, что арбуз спел и вкусен.

Нагрузив провизией «челночные» клетчатые сумки (с какими в девяностые ездили в Турцию русские предприниматели), Вера Васильевна отыскала громадное выцветшее покрывало, созданное на заре социализма советскими труженицами, и затолкала в рюкзак сына. Семья была готова к долгому и опасному переходу. Сын был расцелован перед дальней дорогой, еще раз накормлен, похлопан по толстым щекам, еще раз расцелован, протерт носовым платком, предварительно смоченным во рту родительницы, и семейство тронулось в путь.

Путь предстоял неблизкий, минут семнадцать. К концу путешествия и мать и сын были розовыми, уставшими и мокрыми настолько, что встречные люди имели счастье лицезреть многочисленные складки, оставленные различным нижним бельем Веры Васильевны, красиво подсвеченные полуденным солнцем и подчеркнутые потом. Рухнув на песок, Вера Васильевна огляделась.  В лягушатнике весело плескались малыши, рядом загорали обычные, не «яжматери» родители, дети постарше играли в мяч, ныряли с мостиков и громко смеялись. «Ну как же так можно!!!!, - вслух, чтобы быть услышанной всеми, сказала Вера Васильевна, - дети в воде одни, никто не следит, ну что за родители, вот случись что, кто будет виноват, Сашенька, сыночек, садись рядом». Сашенька повторил материнское выражение на лице, посмотрел на веселье в лягушатнике и плюхнулся рядом с матерью. Лежа на боку и методично поворачивая телеса к солнцу, Вера Васильевна словно напоминала миру о том, как сильно было развито животноводство в СССР. С момента их появления на пляже прошло всего полчаса, но дальняя дорога и близкое присутствие воды сделали свое дело и так растревожили ее аппетит, что аж под ложечкой засосало. «Сашенька, крошка моя, кушать будешь?» - спросила Вера Васильевна, заранее зная ответ. От еды Сашенька никогда не отказывался. Исключением являлся тот день, когда его желудок не смог зараз переварить куриную лапшу, пельмени и пирог одновременно, вследствие чего была вызвана бригада скорой помощи (господи, как долго они едут, Cашенька, крошка, потерпи, родимый), которая, приехав, без лишних слов и церемоний затолкала в Сашеньку толстый шланг и вымыла из него по очереди куриную лапшу, пельмени и пирог. (Благодаря этой церемонии Сашенька не мог кушать примерно в течение трех часов, чем несказанно расстроил мать, но вскоре все наверстал под ее одобрительным и заботливым взором).

На белый свет были извлечены припасы, и довольно долгое время было слышно только чавканье, хруст костей и сопение. Громко рыгнув, Сашенька посмотрел на мать, ожидая заслуженной похвалы, которая последовала незамедлительно. Облизав жирные, в масле и курином жире пальцы, Вера Васильевна поглядела на реку. Жара и еда ее окончательно разморили, и она решила окунуться. Тяжело дыша, Вера Васильевна перекатилась на живот, подминая под себя куриные останки, встала на колени, уперлась руками в песок, собралась с силами и встала. Отряхнув прилипшую курицу и травинки, Вера Васильевна пошла к воде. Сначала она попыталась наклониться и попробовать воду ладошкой, но не смогла, поэтому в дело пошла нога с безнадежным педикюром, которой Вера Васильевна пыталась нащупать воду, и нащупала, хотя саму ногу так и не увидела: помешал живот. Задержав дыхание, она храбро двинулась в речку, стараясь не поскользнуться на илистом дне. Когда вода стала доходить до колен, Вера Васильевна стала приседать, повизгивать и шлепать себя мокрыми руками по бокам и груди, создавая миниатюрное цунами. Подтянув трусы, она посмотрела на сына, и ее переполнила такая нежность, что ее даже повело. Справившись с головокружением, она крикнула: «Сашенька, крошка, иди ко мне!» Крошка перекатился на живот, встал на колени, уперся руками в песок, словом, повторил все движения родительницы. Подойдя к воде, он проделал все те же манипуляции, что и мать, а именно – поприседал, повзвизгивал и похлопал себя по рыхлому телу, после чего, решив, что на сегодня купания достаточно, стал выбираться обратно на берег. Под умиленным взглядом матери подошел к покрывалу, взял вареное яйцо (предварительно очищенное, так как были инциденты) и запихнул в рот. «Яжмать» смотрела с восхищением. Подождала, пока сын проглотит последний кусок, и посмотрела налево. Там куча детей прыгала на большом, черном, накаченном воздухом баллоне. «Господи, что за дикари», - с негодованием пробормотала Вера Васильевна, еще раз шлепнула ладошками по воде и стала выбираться на берег. Подойдя к покрывалу, она зорким глазом отметила, что все продукты съедены, оставался только один арбуз. Достав их клетчатого челночного мешка большой тупой нож (чтоб ребенок не порезался), Вера Васильевна вскрыла арбуз, обдав себя и близлежащего Сашеньку  брызгами. Арбуз оказался сочным, сладким и огромным, но величина не была измерением, способным испугать Сашеньку, и через несколько минут все было кончено. Оплевав всю округу арбузными косточками, Сашенька удовлетворенно произнес «писать хочу». «Господи, сладкий мой!» - снова умилилась Вера Васильевна, а вслух сказала: «Ну иди в водичку». Сашенька послушно пошел к реке, зашел по колено, похлопал, попищал и поприседал, после чего двинулся в воду и остановился с задумчивым видом по пояс в воде, недалеко от резвящихся детей. Вереница пузырьков сзади Сашеньки дали понять, что дело сделано. Выбравшись на берег, он зевнул. «Маленький мой, устал, ну пойдем домой, уже ужинать пора», - сказала Вера Васильевна, и стала собирать покрывало, на котором выцветшими от времени нитками в углу было вышито слово «ноги». Закопав в песок куриные кости, скорлупу и полиэтиленовый пакет, Вера Васильевна поглядела на небо. Солнце светило, облака бежали, птички пели. С неодобрением поглядев на окружающих, Вера Васильевна взяла сына за руку, и чувством глубочайшего удовлетворения от проведенного дня пошла с Сашенькой домой.